Мой метод чтения: как он родился и чем он может быть полезен

В 1999 году, будучи преподавателем Российского Гуманитарного Университета, я был вынужден давать частные уроки немецкого языка (в этом году случился дефолт, и преподавательская зарплата сделалась чисто символической). Моим учеником стал бизнесмен, который собирался навсегда покинуть Россию и уехать в Германию. Немецкого он не знал вовсе.

Я, как обычно, начал обучение с нескольких вводных занятий, на которых объяснил ученику и поупражнял с ним произношение и некоторые основы грамматики (дал — в самых общих чертах — склонение существительных и прилагательных, спряжение глаголов, виды прошедшего времени, общее понятие о конъюнктиве, порядок слов в немецком языке), после чего приступил к разговорной практике.

Насколько мне известно, распространенным подходом является постепенное изучение языка по учебникам, каждый раздел которого представляет собой какую-либо тему и определенную порцию грамматики. В таком подходе мне видятся два недостатка: во-первых, совершенно искусственное увязывание определенной лексической темы с той или иной грамматикой, во-вторых, невозможность свободного разговора. Что это за разговорная практика, если, например, о склонении прилагательных или об условном наклонении ученик сможет узнать лишь через несколько месяцев после начала обучения (а то и через год или даже через несколько лет — в случае школьной программы)? Получается так: давайте разговаривать, но только без прилагательных и без попыток сказать фразы вроде: «Если бы у меня был такой велосипед...»

В действительности, насколько я понимаю, это решается следующим образом. Преподаватель говорит: «Расспросите друг друга о том, что вы делали вчера вечером». Понятно, что это никакая не речевая практика, а лишь упражнение на определенный вид прошедшего времени. Поэтому я думаю, что с самого начала нужно дать ученику основы грамматики (это могут быть 3—4 занятия), после чего можно переходить к разговорной практике и к разным темам (ситуациям, обсуждениям, сообщениям), постепенно расширяя, уточняя, упражняя грамматику (и не связывая ее с какой-либо лексической темой).

(Конечно, человек вполне может освоить язык без всякой грамматики и даже без всякого учителя — при условии, что он окажется полностью в иноязычной среде. Такую ситуацию мы здесь не рассматриваем.)

Возвращаюсь к рассказу о своем ученике. Мы познакомились (за несколько занятий, в общих чертах) с немецкой грамматикой и начали разговаривать. Разговор велся на основе тематических текстов, взятых из учебника, однако не был никак грамматически ограничен, то есть был совершенно свободным (не заданным). Я лишь подсказывал иногда правильный вариант высказывания или какое-нибудь слово, помогая речи собеседника (теорию он уже знал, оставалось только приладить ее к практике, то есть привыкнуть).

И вот в определенный момент ученик попросил меня часть занятия отвести на чтение, причем так: чтобы мы вместе читали текст и чтобы я при этом подсказывал значение незнакомых ему слов и оборотов речи. Мне было жалко отрывать на это время от разговорной практики, поэтому я стал каждый раз давать ему распечатанный текст для самостоятельного чтения, в котором указывал (в скобках) значения слов (я ведь знал, какие слова и обороты ему неизвестны).

Поскольку мой бизнесмен ранее работал в милиции (полиции), я дал ему читать детектив. Однако тут же выяснилось, что этот вид чтения ему совершенно не подходит: бывший полицейский негодовал и говорил, что так не бывает, что автор ничего не понимает и пишет полную ерунду. Мы поискали другое чтение и остановились на сказках братьев Гримм, которые удивительным образом не просто нравились бизнесмену, но и вызывали полное его сочувствие: он смеялся, сопереживал героям и т. п.

Прошло несколько недель, и я уже не знал, какие слова он знает, а какие — нет. Поэтому я стал подписывать (в скобках) не перевод отдельных слов, а перевод кусочков предложения, то есть стал давать полный перевод предложения, разделив его скобками на небольшие отрывки — следуя, конечно, логике предложения. При этом возникла необходимость пояснять отдельные слова — причем не только давать их точное значение (то есть указывать сначала исходное, первоначальное значение, а затем то, которое слово имеет в данном тексте), но и приводить словарную форму (в случае, например, нерегулярных глаголов в прошедшем времени), а иногда и добавлять слово, от которого комментируемое слово произошло. Выглядело это примерно так (заменяю немецкий текст на английский, поскольку так будет понятнее большему числу читателей):

ON a time (однажды: «в одно время») there lived (жили-были: «там жили»; to live [lɪv] — жить) a king and a queen in Erin (король и королева в Эрине /в Ирландии/), and they had an only son (и был у них единственный сын: «они имели единственного сына»; to have — иметь; son [sʌn]). They were very careful (они очень заботились /о нем/: «были очень заботливы»; care [keə] — забота; to care — заботиться; careful — заботливый, внимательный) and fond of this son (и /очень/ любили своего сына: «/были очень/ любящими этого сына»; fond [fɔnd] /of smb./ — испытывающий нежные чувства, чувство привязанности /к кому-либо/); whatever he asked for (что бы он ни попросил; whatever [wɔt'evə] — что бы ни; to ask — спрашивать; просить) was granted (/ему/ разрешалось: «было разрешаемо»; to grant [grɑːnt] — даровать, жаловать; разрешать, давать согласие /на что-либо/, удовлетворять /просьбу и т. п./), and what he wanted he had (и что он хотел, он имел = получал; to want — хотеть).

Вы видите, что кое-что дано через знак равенства или стоит в кавычках. Дело в том, что, поскольку переводились уже не отдельные слова, а отрывки текста, нужно было делать выбор между более дословным и более литературным переводом. Ведь полностью дословный перевод может затемнять смысл текста и даже быть вовсе непонятен. Поэтому было придумано следующее: в тех случаях, когда дословный перевод смотрится совсем коряво и мешает пониманию или его затормаживает, комбинировать его с литературным (вводя литературный перевод через знак равенства). Можно делать и наоборот: давать сначала литературный перевод, а затем — дословный (вводя его двоеточием с кавычками). Переводчик сам выбирает, что ему удобнее в каждом конкретном случае.

Тут стоит, пожалуй, заметить, что перевод (в скобках) каждого отдельного слова сделал бы текст практически непонятным, а чтение страшно замедленным.

Итак, включение (при помощи скобок) в оригинальный текст трех вещей: дословного перевода, литературного перевода (добавляемого только там, где это необходимо) и краткого лексического комментария (тоже только там, где он важен для точного понимания значения слова и его исходной грамматической формы) дает максимальное приближение перевода к оригиналу и при этом не особенно тормозит восприятие текста (более того: читатель, понявший отрывок и без подсказки, может пропускать написанное в скобках, то есть перевод и комментарий).

Далее я подумал: «И все же читатель, читая оригинальный текст с подсказками, похож на человека, который все время плавает, держась за доску. А что если дать ему возможность поплавать без доски — хотя бы очень короткими промежутками?» И тогда я разделил текст на небольшие отрывки (по несколько строчек): сначала шел отрывок с подсказками, а затем тот же отрывок повторялся — но уже без подсказок. Читатель сначала читал отрывок с подсказками («адаптированный» — не в смысле упрощения текста, а в буквальном смысле слова: «приспособленный»), а затем прочитывал тот же отрывок «свободно» (поскольку он не успевал забыть перевод и комментарий). Я думаю, что запоминание лексики и привыкание к структуре языка происходит преимущественно именно при чтении неадаптированного отрывка, так как из-за отсутствия перевода активизируется внимание.
Вновь возвращаюсь к рассказу об ученике. Комбинирование разговорной практики с интенсивным чтением дало следующий эффект: во-первых, он уже знал (пассивно) все те слова, которые встречались в новых тематических текстах (предназначавшихся для разыгрывания ситуаций и построения обсуждений), оставалось их только активизировать. Во-вторых, продолжая читать, он не забывал эти слова (ведь большой проблемой при освоении языка является то, что в определенный момент ученик начинает «буксовать»: он забывает старый материал с той же скоростью, с какой ему поступает новый).

На этом я заканчиваю рассказ об ученике и перехожу к рассказу о том, на чем основан мой метод чтения. Представьте себе: вот вы прошли некий начальный (или обзорный) курс языка (с предподавателем или по самоучителю) и приступаете к чтению такого текста — снабженного переводом и комментарием, но не упрощенного. Допустим, что вы уже знаете несколько сотен или даже пару тысяч слов. Начиная читать, вы словно выходите в открытое море — словарный запас писателя вполне может превышать 20 тысяч слов. (Кстати сказать, никакой учебник никакого уровня вас стольким словам не научит. К учебникам обычно прилагаются словарики — посчитайте сами, сколько там слов.) Поэтому сначала на вас обрушивается лавина новых слов и оборотов, и вы думаете: «Как мне это все запомнить? Не занимаюсь ли я сейчас бессмысленным делом?» Однако фокус в том, что в речи (в том числе и в письменной) слова и обороты постоянно повторяются, «прокручиваются». Именно за счет такого постоянного повтора и происходит запоминание. Этим освоение иностранного языка отличается от изучения, например, географии или истории. Занимаясь историей, вы вынуждены запомнинать всё новые и новые, неповторяющиеся вещи. Занимаясь языком, вы бесконечное количество раз встречаетесь с теми же самыми словами и явлениями. Хорошо иметь хорошую память, для многих предметов она просто необходима, но для освоения языков она совершенно необязательна. Вы в этом убедитесь, прочитав несколько десятков страниц книги, адаптированной таким способом (правда, несколько десятков — это считая без адаптации, которая увеличивает размер текста примерно в 3,5 раза). Главное же: читать нужно интенсивно (чем интенсивнее, тем быстрее все «прокручивается», тем быстрее происходит запоминание лексики и привыкание к языку). Неплохо было бы читать хотя бы час в день. А еще лучше — два часа. Или три, или четыре... (Язык — это ледяная горка, на которую невозможно медленно взойти, но можно быстро взбежать. Язык — это не предмет изучения, а дело привычки: как плавание, вождение автомобиля...) Надоест или станет из-за чего-либо невозможно — сделайте перерыв на неделю, а потом снова так — пока не станете читать свободно и не перейдете к свободному чтению без подсказок (это должно произойти через несколько месяцев). Мой метод чтения — это не навсегда, это лишь, так сказать, строительные леса. Их надо будет в определенный момент убрать.

Здесь стоит заметить, что принцип подачи лексики в учебниках противоположен тому, какой вы встречаете в книгах. Если в книгах лексика все время повторяется, то каждый новый текст учебника строится преимущественно на совершенно новой лексике. А поскольку она в следующих текстах (в следующих разделах) будет повторяться минимально, ее довольно трудно запомнить.

Тут я скажу пару слов о себе и об особенностях своей памяти. Я всегда любил заниматься языками (с 11 лет — как только в школе начал учить немецкий), это стало моим увлечением, а потом и профессией. При этом память у меня не просто слабая, а даже, честно говоря, какая-то инвалидная. Например, я всегда с трудом запоминал свой адрес, номер телефона (номер своего телефона я и сейчас не помню и ношу его с собой вложенным в паспорт), имена знакомых. Когда мне было лет 20, я подумал, что неплохо было бы учить стихи наизусть (поскольку занимался в Московском Университете литературоведением и вообще интересовался поэзией). У меня ничего не получилось: я забывал выученное на следующий день. Затем я повторял, но потом все равно забывал. Я и сейчас не знаю наизусть ни одного стихотворения, хотя люблю поэзию и постоянно читаю стихи. Я не помню ни одного алфавита — ни русского, ни латинского (не говоря уж о таблице умножения). Содержание прочитанной книги я почти полностью забываю спустя две недели. Я очень люблю читать книги по истории, но это, как говорится, не в коня корм. Несмотря на свое увлечение языками, я не мог одолеть ни один учебник дальше половины: просто забывал слова и грамматику и переставал понимать тексты. Зато вот что у меня получалось: я брал книгу на иностранном языке, о котором получил только начальное представление, брал словарь — и начинал читать. Например, моей первой немецкой книгой, которую я прочел в возрасте 13 лет, был «Крошка Цахес» Гофмана. Сначала я читал медленно (все время заглядывая в словарь), не все понимая, — читал как в тумане. Но затем (где-то уже на половине текста) туман начал рассеиваться. Затем я читал уже разные немецкие книги, а через год читал свободно, то есть без словаря (точнее сказать, в словарь я заглядывал, но мог и не заглядывать, так как на странице мне встречалось в среднем одно незнакомое слово). В 15—16 лет я научился читать и по-французски (читал, в основном, Бальзака), а в 17 — по-английски (Вальтер Скотт и т. п.) Сейчас я читаю книги почти на всех европейских и на некоторых восточных языках.

Итак, запоминание слов и оборотов при освоении языка обеспечивается их постоянным повтором. Но есть еще один важный момент, который мощно помогает запоминанию. Возьмем для примера четыре слова: «дом», «начаться», «соседний», «пожар». Если учить их по отдельности (снабдив переводом на родной язык), то выучить их, конечно, можно. Однако, если продолжать учить слова таким образом, то, когда их будет уже не четыре, а, скажем, сорок или четыреста, произойдет следующее: столбики слов (на иностранном и родном языке) как бы сместятся по отношению друг к другу. Вы будете помнить, что вы учили вот это слово, оно вам уже как родное, только не будете помнить, что же именно оно означает. Если же мы соединим вышеуказанные четыре слова в предложение: «В соседнем доме начался пожар», то запомнить эти слова будет гораздо легче, поскольку они связаны общим смыслом и как бы поддерживают друг друга. В речи (устной и письменной) мы встречаемся именно с такими связанными словами. Скажем так: запоминать отдельные слова — это первый, самый трудный способ запоминания. Запоминать слова в связном тексте — второй, гораздо более рациональный способ. Но это еще не всё, есть и третий способ. Представьте себе, что вы живете в деревне — и вдруг слышите крик: «В соседнем доме начался пожар!» В вас тут же пробуждается страх за соседей и сочувствие к ним (если вы хороший человек), а также (в любом случае) страх за свой собственный дом (ведь огонь может перекинуться и на него). Коротко говоря, к смыслу фразы добавляется чувство, которого не было бы, если бы это было просто предложение из учебника (например, иллюстрирующее какое-либо грамматическое явление). Когда включается чувство и добавляется к смыслу, тогда всё запоминается совершенно железно. Это необязательно должен быть такой экстрим, как горящий дом. Когда вы разговариваете с кем-либо или читаете какое-либо повествование, соответствующие происходящему чувства в вас тоже активны.

Итак: лучше всего запоминается то, что связано смыслом и вызывает какое-либо чувство. Это дает вам критерий, по которому вы можете сами оценить эффективность того или иного метода освоения языков.

Лексика и структура языка лучше всего запоминаются в речи: в устной (в свободном — а не на определенное грамматическое правило — разговоре) и письменной (при чтении книги, которая вам интересна — и вряд ли может быть по-настоящему интересен упрощенный и сокращенный текст).

Я сказал: «структура языка», имея в виду прежде всего грамматику. Поговорим об этом подробнее. Возьмем для примера все то же маленькое предложение: «В соседнем доме начался пожар». Чтобы его сказать, нужно знать целый ряд грамматических правил (порядок слов, предложный падеж существительных и прилагательных, прошедшее время возвратных глаголов). Если вы знаете грамматику русского языка, но у вас нет навыка речи на нем, то вы, конечно, сможете составить такое предложение. Однако на это уйдет некоторое время — и вы упустите ситуацию. Так разговаривать невозможно (разве что с соседом по камере — в ситуации, когда никто никуда не торопится). Что же делать? Учебник обычно предлагает вам выполнить ряд упражнений на каждое отдельное правило. Но беда в том (и вы, скорее всего, уже поняли это на собственном опыте), что в ситуации свободного общения не получается соединить несколько правил в одном высказывании (и высказать его без ошибок). Зачем же идти путем, который никуда не приводит? И все же люди научаются говорить на иностранном языке. Каким образом это происходит? Это получается при помощи варьирования высказывания. Например, вы говорили (или слышали): «начался урок», «начался фильм». Поэтому вы можете в определенный момент сказать: «начался пожар». Вы уже говорили: «в районе», «в ресторане», поэтому вам будет нетрудно сказать «в доме». Вы уже говорили: «в последнем», «в синем», поэтому в нужный момент у вас вырвется правильная форма: «в соседнем». Именно так все мы на самом деле научаемся говорить на каком-либо языке — постепенно, с ошибками, но именно так: не особенно задумываясь о грамматике, а привыкая к образцам. Значит, именно так и нужно упражнять грамматику (как особый вид занятия, помимо свободной речевой практики). Нужно предлагать ученику какое-либо высказывание, затем варьировать и наращивать его (добавляя новые слова, новые словосочетания и новые предложения — при выстраивании сложных предложений). (Образцом подобного грамматического тренинга может служить метод Майкла Томаса (1914—2005) — "Michel Thomas method".)

Но и когда ученик читает книгу, происходит нечто подобное: он привыкает к языковым конструкциям, к грамматике благодаря именно такому варьированию.

Поэтому я бы рекомендовал следующее: перед тем как приступить к чтению по моему методу, имеет смысл либо пройти некий начальный курс языка (можно и самостоятельно, только не надо погружаться в учебники, рассчитанные на месяцы или годы обучения, а нужно лишь бегло посмотреть некоторые основные вещи по самоучителю либо по грамматическому справочнику), затем заняться чтением и «расчитать язык» (прочтя несколько книг). А затем вернуться к грамматике (продолжая, конечно, чтение) — и вам будет уже нетрудно и интересно ею заниматься, поскольку все явления будут вам уже подспудно знакомы и вы будете встречать их мыслью: «А! Вот оно как! Ну да, понятно, я так и думал», а не мыслью: «Это еще что такое? Какой ужас!»

Должен вас предупредить, что мой метод чтения не обеспечивает вам свободного говорения на иностранном языке. Дело в том, что говорение осваивается только в самом процессе говорения (и поэтому не только чтение, но и никакой учебник не научит вас говорить — не верьте тому, что иногда пишут на обложках). Говорить можно научиться либо с учителем (и соучениками), либо общаясь с носителями языка. Однако, научившись свободно (без словаря) читать на иностранном языке, вы при необходимости (например, попав в иноязычную среду) легко сможете на нем «разговориться» (ведь лексика и структура будут вам известны — дело станет лишь за тем, чтобы перевести их из пассива в актив). У меня был такой опыт с французским: уже свободно читая по-французски, я на месяц попал во Францию — и в конце своей поездки говорил уже довольно свободно.

Разумеется, мой метод чтения может и просто сопровождать и поддерживать ваши занятия языком на курсах и т. п.
Однако не перед всеми стоит задача овладения именно разговорным языком. Кто-то (и даже довольно многие) хочет научиться просто читать на том или ином языке. И в таком случае нет смысла брать учебник и заучивать фразы вроде «Я заказывал номер» или «Как пройти в библиотеку?». Достаточно, как я уже рассказал, посмотреть основы грамматики и перейти непосредственно к чтению.

Мне самому, например, интересно именно чтение (а также, впрочем, просмотр фильмов и прослушивание разных передач по литературе, искусству, истории культуры). Зачем мне, скажем, бегло говорить по-датски? Я только один раз в жизни встретил датчанина (и мы разговаривали по-английски). Зато я люблю датскую (и норвежскую) литературу, то и дело читаю ее в оригинале. Кроме того, разговорный навык надо постоянно поддерживать, а как его поддерживать одновременно для дюжины языков? Для чтения же никакой поддержки не нужно: как только вы достигаете свободного уровня чтения, это уже никуда не девается. Я обычно читаю пару месяцев на одном языке, затем мне надоедает и я перехожу на другой. (Этот момент перехода очень радостен, поскольку дает обновленное чувство того языка, на который переходишь — к которому возвращаешься, как к очередному родному.)

Надо также заметить, что мой метод чтения подходит не всем. Если вы вообще не читаете книг, то он для вас не годится. Ведь он основан на интересе: вы читаете книгу, не уча язык, идя от одного куска текста к другому, не думая о грамматике, а лишь следя за сюжетом. Этот метод основан на подспудном освоении языка. Вы можете быстро впитывать в себя такой огромный языковой материал (даже при одном часе в день это тысячи лексических единиц) именно благодаря тому, что не учите его, что поглощаете его без раздумий. Читая книгу, вы пользуетесь языком как инструментом, как средством — и тем самым быстро его усваиваете. Это такой психологический принцип: например, если вам нужно посмотреть походку какого-либо человека, то лучше не просто попросить его пройтись по комнате, а попросить, скажем, открыть окно. В первом случае его походка будет стесненной, неестественной, во втором случае он пройдет до окна легко, поскольку будет думать не о своей походке, а о своей задаче, то есть не о средстве, а о цели. Язык — это средство для достижения той или иной цели, поэтому он и усваивается лучше всего тогда, когда используется как средство — либо в разговоре, либо при чтении или каком-либо ином способе получения информации. (Если вы хотите ближе познакомиться с психологической основой такого подхода к освоению иностранного языка, то почитайте о суггестопедическом методе обучения иностранным языкам болгарского психотерапевта и педагога Георгия Лозанова (1926—2011).)

Поэтому важен также правильный выбор книги. Книга должна быть вам интересной, не надо смотреть на нее как на учебную. Если вы не любите сказки — не читайте их. (Мы стараемся разнообразить набор книг, постепенно их становится все больше.)

Откровенно говоря, я не знаю лучшего способа набора лексики, чем чтение книги. В языке повседневного общения — несколько тысяч слов (в лучшем случае), в книгах — несколько десятков тысяч. Если вы ограничитесь учебниками и устной речью, то всегда будете чувствовать недостаточность освоенного вами иностранного языка. Вы всё сможете сказать, но не всё будете понимать даже в речи образованного собеседника, не говоря уж о статьях или фильмах (в том числе документальных). И еще один важный момент: язык не состоит только из современных слов. Это к вопросу о том, насколько полезно читать классику, если мы учим язык для общения. Носитель языка может в любой момент употребить слово, которое в вашем словаре приведено с пометкой «уст.» (устаревшее). Я уж не говорю о каких-либо рассказах о культуре — в печати или в кино. Представьте себе человека, который выучил русский язык, но не знает слова «очи» или «лепота».

Вроде бы я все вам рассказал. Осталось добавить, что за 20 с лишним лет в России было издано более 400 книг по моему методу чтения, на 63 языках, обшим тиражом около 2 миллионов экземпляров. (Я страшно благодарен переводчикам и сотрудникам издательства!) Особенно меня радует, когда читатели в отзывах пишут, что научились таким образом читать на разных языках — и даже на тех, которыми вообще-то не планировали заниматься.

Илья Франк, 23 августа 2021 года

 

Метод чтения Ильи Франка (С) 2014
Яндекс.Метрика